Такой величественный и столь красивый… Твоя шерсть, в которую вплетаются мои пальцы, мягкая и теплая. Хочется просто закрыть глаза и погрузиться в твой терпкий, отдающий цветами, как и у всех Ёкай, запах. Сила под этим белым покровом, под тонкой кожей и в глазах – она вызывает восторг и заставляет склонить голову, признавая твое величие. Сколько тебе лет? Возможно, ты помнишь создание этого мира, а может, и смерть его же успеешь увидеть.
Голос, который звучит везде и не сосредоточен на одном месте, будоражит, заставляя сотни мурашек покрывать кожу, приятной истомой бегут вдоль позвоночника.
- Глупец, Нацумэ! – едва слышные, рычащие нотки в этой привычной реплике вызывают лишь улыбку, спокойную и уставшую. По сравнению с тобой, сенсей? Конечно…
Маленькая комната не может вместить в себя такого огромного дикого зверя, как ты. Свернувшись вокруг меня, занимаешь все свободное пространство, видно лишь только твое тело – гибкое, мощное, невозможно прекрасное. Дыхание ветерком проносится по душной комнате, заставляет пряди светлых волос трепаться, мешая мне разглядывать тебя и дальше.
Ладонь зарывается в такую ухоженную и чистую, словно паутина – белую шерсть, пальцы перемещаются на знаки на твоей морде – только для меня не оскаленной. Ты осторожно закрываешь глаза, сквозь узкую щелку век наблюдаешь, как мои руки пробегают, перебирая лоснящуюся светом шерсть, и издаешь звук – наверное, это кошачье урчание… Было бы, если бы ты был в своей не лучшей форме.
Как жаль, что ее я вижу значительно чаще.
А ты, словно играясь со своей добычей, склоняешь голову надо мной, абсолютно не напрягаясь, валишь с ног, так, чтобы я лег на твои сложенные передние лапы. Ощущаю приятную тяжесть твоей головы и теплое, нет, горячее дыхание зверя у себя на лице и шее.
- Мадара… Ты прекрасен. – Восторженный выдох: я бы не смог его удержать, сейчас ты мне кажешься чуть ли не богом. Все сущий, огромный, невероятный и спокойный…
Молчишь, даже не открываешь глаза. Но я знаю, что ты улыбаешься.